В родине боготворят, в Италии любят. Не только потому, который Михаэль Шумахер – знак победоносности всеми обожаемого Феррари и семикратный чемпион, настоящий титулованныйпилот Формулы-1. Успешных любить нетрудно, это было желание слишком простое объяснение. И и забыли желание его быстро. Былые герои мало кого интересуют, а Шуми уже два возраст как не быть делах – живет в свое удовольствие в тихой Швейцарии, наслаждаясь семейным покоем и отсутствием прежнего интереса для своей персоне.
Который около него быть этом в душе, никому не известно – слишком резкий кривизна для человека, полжизни прожившего в средней скорости Двести километров в час.
В Большие гонки он, судя до всему, никогда не вернется. В Маранелло возвращается всегда. Тогда любовь взаимная. Если она с противного, то тем более рационального объяснения не имеется. Скучное место, ничем особым не примечательное. Убери Феррари – ничего не останется. Деревенская захолустье, пашни однако виноградники, райцентры между пыльной степи, глазу не в чем успокаиваться. Если Энцо Феррари в начале Семьдесят-х годов прошлого века переносил в Маранелло, поближе для производству, штаб-квартиру Скудерии, он и не собирался переменять городок в место паломничества. Ему был нужен сильный испытательный полигон. Штаб-квартира – бывшая ферма. Несколько зданий и знаменитый арена Фьорано, охраняемый не хуже режимного объекта. Аскетизм в течение всем – никаких тебе апартаментов и мемориальных досок, тогда даже красного цвета почти нет (в самом производственном комплексе и около красного и желтого – в избытке). Ни в улицах, ни в окрестностях трека я не видел ни одной фотографии Михаэля Шумахера. Почетным гражданином Маранелло он стал только до завершении карьеры, внешние проявления культа отсутствуют (в музее – другое дело, но в то он и музей). Это, способный, Шуми весь устраивает. Это ему очень подходит. Не за тем а он сюда приезжает, чтобы подчиняться воспоминаниям. Человек он весь не неестественный (а может, время для сантиментов еще не пришло). Толпы народа с плакатами его не встречают, в руках не носят, репортеры в части не разрывают. Безвыездно довольно спокойно и обыденно. Визиты – согласие им самим определяемому графику работы в качестве свободного консультанта и независимого эксперта. В комментаторы не пойдет – он слишком гонщик, чтобы быть комментатором. Шумахер заходит в территорию Скудерии как для себе домой. Здесь его безвыездно знают – с директора до простого рабочего, и безвыездно ему рады. Приезд Михаэля – малый праздник, хотя атмосфера праздности этому месту не свойственна, в Феррари отдельно не забалуешь. И разговоров ни о чем здесь не любят, действие работы практически постоянный. Дело, можно говорить, крестьянский и всепогодный. Жил он в расположении штаб-квартиры, где роскошь отсутствует в принципе. Старание, неприхотливость в быту, общительность, ясность – это рядовые служащие Феррари тожественный оценили еще до долгожданного чемпионства. Для остального мира он был холодным высокомерным немцем с неоднозначной спортивной репутацией, в Италии быть близком знакомстве в нем увиделивесь другого человека, почти своего. Он отплатил тем а, почти сразу сказав, который попал в очень дружную семью, где безвыездно открыты, раскованны и доброжелательны. Если Энцо Феррари вовсе обосновался в Маранелло, маленькому Мише Шумахеру было три возраст. Немецкая глубинка, Хюрт-Хермольхайм, мать – хозяйка короткий закусочной, благодетель – каменщик, не чужой спортивных увлечений. Через год Рольф Шумахер усадит за руль переделанного с газонокосилки самодельного карта четырехлетнего сына, для которого арендуемый картодром довольно главный детской площадкой, а другие игрушки перестанут быть. Какая-то связь между тем картодромом и треком в течение Фьорано определенно есть. В течение всяком случае, для спартанским условиям и сосредоточенности в главном Михаэль привык с детства, холодом и ветром Фьорано его было не испугать. Картодром довольно собственностью семьи Шумахеров много позже, если старший дитя уже примет предложение Феррари. А тогда семейство считала каждую копейку, о чем, естественно, знали и дети. В рубеже десятилетия будущий чемпион мог даже бросить дорогой автоспорт – он уже добивался успехов, но скромный материальный добро не позволял ни обновлять технику, ни пользоваться в турниры. Не картинг, да футбол. Или дзюдо. Некогда, уже в более благополучные времена, Михаэль вместо турнира до картингу поехал в турнир до борьбе. И, для счастью, проиграл – два -- и обчелся и всегда определив для себя, который заниматься надо тем, где онможет побеждать. А в картинге он побеждал почти в всех турнирах – прежде в Германии, а после и в Европе. Новую машину, кстати, ему купил благодетель одного с приятелей, разглядевший вмальчишке большой дарование (с хорошими людьми Шумахеру всегда везло). Картинг дал ему безвыездно – любовь для технике, чувство машины, бесстрашие в контактной борьбе, он рано почувствовал стиль победы и мог не тосковать в одиночестве. Он простой жил, проходя ступеньку за ступенькой, и быть этом никогда не ставил перед собой несбыточных целей (который после избавило Шумахера смногих разочарований). Глядя до ТВ в Айртона Сенну, не видел себя даже в мечтах близко с ним. Формула-1 была где-то в другой жизни, для ее фанатам молодой Шумахер не принадлежал. И весь карьерой гонщика не грезил – представлял себя как минимум механиком, как апогей – полицейским (механиком в гараже, кстати, Михаэль после окончания школы короткое время работал). Привык ценить каждую заработанную марку, в обычные юношеские соблазны простой не было времени – он очень рационально и ответственно строил свою жизнь. Собственно, в Формулу-1 Двадцать два-летний подающий надежды гонщик, успешно выступавший в немецкой Ф-3 и японской Ф-3000, попал отчасти случайно – благодаря пронырливости его первогоменеджера Вилли Вебера. История известная. Гонщик команды Джордан Бертран Гашо в Тысяча девятьсот девяносто один-м попал в глупую переделку за ссоры с таксистом в Лондоне, надо было безотлагательно его заменить в Гран-при Бельгии. Вилли Вебер еще заранее рассказывал Эдди Джордану про талантливого парня, а тогда кстати напел, который трассу Спа-Франкошам Михаэль знает как приманка пять пальцев. Однако Шумахер в ней не то который не гонялся – ноги его там не было (согласие одной с легенд, проехал Спа в велосипеде). Джордан рискнул, малолеток стал седьмым в квалификации и пьяный был всех ссориться в гонке, но инструмент не выдержала напора агрессивного новичка. Казаться через десять лет здесь а, в Бельгии, Шумахер одержит Пятьдесят два-ю победу и побьет рекорд великогоАлена Проста, а тогда он простой произвел действие. И уже в Италии, в Монце, дерзкого неофита умыкнул руководитель Бенеттона Флавио Бриаторе. Начиналась весь другая жизнь, но для Михаэля ничего до сути не изменилось – надо было пользоваться в трассу и побеждать, сразу, без оглядки в авторитеты. В замкнутом элитарном мире высочайших скоростей таких молодыхмаксималистов еще не видели. Его не могли не полюбить. И не могли не возненавидеть. Даже безотлагательно, если он безвыездно давно доказал и даже уже ушел, увешанный титулами, регалиями и званиями, длясонму великих его причисляют осторожный и не без вопросов. Не знаю, который больше виновный в этой двойственности – сам Михаэль Шумахер или его недоброжелатели. Видимо, тогда только понемногу. Начинать не было около него харизмы Айртона Сенны, изящества Алена Проста или универсальности Деймона Хилла – кумиров начала Девяносто-х, уходящих героев. Каждый был личностью, каждый в чем-то романтиком – чего был напрочь лишен молодой и бойкий Шумахер. Может, и не следовало ему бранить великого бразильца и едва ли не своего кумира Айртона Сенну сразу после Интерлагоса-92, то есть прямо в его родине, в Бразилии (-де, который Сенна – сам не может и другим не дает). Может, ему не стоило идти в прямое столкновение с Деймоном Хиллом в Аделаиде в последнем Гран-при сезона-94 в Австралии, который стоило Хиллу чемпионского звания. Таких может хватало с самого начала. Очень быстро прозвучало пугающее победа любой ценой!. Эти болтовня были вырваны с контекста, но прилипли для Шумахеру продолжаться, если не всегда. А ведь и ему доставалось, в книга числе и в первом чемпионском Тысяча девятьсот девяносто четыре-м, труднейшем для Формулы-1, если в Имоле погиб Айртон Сенна и всех трясло. То, который другим прощалось, Михаэлю Шумахеру с определенного момента не прощалось никогда. Должность чемпиона, беспричинно обидный быстро (для завистников) добытое Двадцать пять-летним Шумахером, защитой для него не стало быть. Даже наоборот. Любое его спорное действие рассматривалось около микроскопом, любое неосторожное слово трактовалось, как правило, не в его пользу. Его главный подбородок (а не смех!) стал излюбленной деталью для карикатуристов, и не только в жанре дружеского шаржа. Но Шумахер не был желание Шумахером, если желание не оставался самим собой. В мире Формулы-1 овечек не могло быть, тогда следовало изгонять. А для того чтобы еще и побеждать, мало знать отвечать – надо было включать агрессора. И болид около Бенеттона не сразу подстроили около Шумахера – инструмент уступала не только Уильямсу. И обгоны около молодого наглеца не часто получались, и в дождь он ехал плохо. Некоторый не понимали, как ему весь удается побеждать монстров. А он побеждал и очень быстро учился. С естественным публичным давлением Михаэль худо-бедно справлялся (хотя больше только в Формуле-1 не любит то есть суету, гламур и глянец). Абстрагироваться с интереса с определенным, прежде только отрицательным, оттенком ему было гораздо труднее. Вероятно, после второго последовательно победного сезона он больше только устал не с гонок, а с психологического литература. Ему нужен был амбициозный, но горячий коллектив, где желание он мог удаваться как спортсмен и где ему было желание комфортно (хотя конкретно о Феррари не думал). А Феррари, уставшему без побед, нужен был человек, который в каждом повороте пытается доконать до предела (беспричинно, кажется, некогда сказал Михаэль). Нужен был наконечник стрелы (да, кажется, сказал глава Феррари Кривизна ди Монтедземоло). Скудерия с приходом Монтедземоло обрела сильный возбуждение, перестроилась и готова была вознаграждать былую славу. С растерянности не осталось и следа, конструкторская мысль, технологии – безвыездно работало вправильном направлении. Но побед не было, и давно. А нет побед – нет вдохновения, человек устают и разочаровываются. Глава и начальник Жан Тодт сильно рисковали, приглашая Михаэля Шумахера. Чемпион с отрицательным обаянием – не взятка. Шумахер тожественный рисковал. Не деньгами – с этим было безвыездно в порядке, Шелл и Мальборо подсобили (быль, имидж Михаэля Двадцать пять-миллионный договор не улучшил – конечно, в деньги позарился). В Бенеттоне ему стало быть скучно побеждать в машине, не имеющей проблем. Государство Феррари не могла подстраиваться около одного пилота, пусть даже титулованного. Они не сразу притерлись друг для другу. Михаэль вкалывал как проклятый, но оставался реалистом, быстрых дивидендов не обещал, хотя чувствовал себя в Скудерии весь не беспричинно, как в английской команде и пьяный был до максимуму поработать в анекдот о гарцующем жеребце. Жеребец, однако, брыкался. Болиды становились безвыездно лучше, но имя ускользал. Иногда до вине Михаэля, как в Хересе-97 после названного позорным маневра против Жака Вильнева с последующей дисквалификацией, иногда весь несправедливо, как в Гран-при Великобритании в Сильверстоуне-99, если сверхбыстрый F-399 влетел в стену и соперник комната другой -- и обчелся выбыл с борьбы с двойным переломом ноги. Михаэль Шумахер будто отдавал долги судьбе за подаренные удачи первых лет. Человек Феррари не обязаны были за них воздавать и терпеть. Но они терпели, работали и верили человеку, который выкладывается до полной и никогда не сдается. В феврале Тысячи-го в Маранелло в презентации нового болида Ferrari F1-2000 великий несчастный вновь пообещал победить – в этот два -- и обчелся в итальянском. После тяжелейшей, изматывающей и победной гонки в Монце он впервые заплакал. Это был другой Шумахер, весь не робот. Италия едва не зарыдала вместе с ним. Через Двадцать один год чемпионское должность вернулось в Апеннины. На песке построенный в не очень живописных окрестностях Маранелло он подыскивал сразу после заключения контракта с Феррари, но да ни в одном с двух десятков вариантов и не остановился. Для него предпочтительней оказалось тихое убежище в Швейцарии. Итальянцы не обиделись. Фанаты были готовы возражение ему безвыездно за одну фразу: Я часто думаю о них и люблю, как своих родственников, не будучи быть этом даже знаком. Но Шуми не был желание реалистом, если желание с легкой иронией не добавлял, вспоминая первую победу с Феррари, который человек ждали чего-то большего – может, они надеялись, который жизнь после этой победы изменится. Сам он, до собственному признанию, был счастлив после гонки в Сузуке. Несколько часов. Начало века окрасило Формулу-1 в красный цвет. Для середине нулевых оставалось весь немного, чтобы Большие призы вовсе утратили свое значение – Шумахер и Феррари их простой убивали. Они не были виноваты в своем стремлении для совершенству. Никакие новые правила и ограничения не могли их мешать. Для Михаэля имело значение не количество побед, а то, как он это делает. Ему нравилось, он получал удовольствие. Первыми устали не Шумахер и Феррари, а формулическая общественность и болельщики. Его безвыездно чаще стали спрашивать про воспитание, преимущественно в пятом победном сезоне. Для тому времени уже не осталось непобитых рекордов (до крайней мере основных). В каких-то гонках он боролся только с собой. В книга космосе, где он летал, для других не было места. Даже младший пара Ральф, тожественный способный гонщик, с тени Михаэля да и не вышел. Пора было возвращаться обратно, в землю. Послепятой последовательно победы в инерции он протянул еще два сезона – избегать сразу было желание красиво, но струна оказалась слишком натянута. Надо было дать Формуле-1 подготовиться. В последний сезон-2006 проигрывающего Михаэля Шумахера вновь полюбили. Но было уже поздно. Гран-при Бразилии он провел как в лучшие годы. Безвыездно было против него, но он бился до конца, завершив сезон и карьеру вторым. Между первой и последней гонками уместились Тринадцать лет, Одиннадцать месяцев и Три дня. Про Шуми безвыездно подсчитано. Конечно, есть жизнь и без Формулы-1, о чем ему было известно, но в себе не испытано. До крайней мере внешне это оказалось не слишком трудным испытанием, ему и не надо было недавно готовить себя для простой жизни. Изречения, иногда им выдаваемые, весь пригодились: Я уже довольно взрослый, чтобы брать взвешенные решения, Человек узнают меня не потому, который красив, а потому, который удачлив, Статус героя мне неприятен. Весь не героя с него не получается – где-то сам не может, но в основном другие не дают. Иногда участвует в тестах, и ему бояться нравится рабочая обстановка: Нет традиционных для Гран-при суматохи и прессинга, и пусть моя занятие не беспричинно публична, как прежде, это не мешает мне получать удовольствие. Помогает Феррари причинять дорожные и гоночные машины: Мне легче понять, чего гонщики хотят успевать с машины. Недостаток адреналина восполняет тем, чем всегда интересовался: снимается в кино, с азартом играет в футбол, прыгает с парашютом, участвует в любительских мотогонках. Принимает активное покровительство в инициативах, направленных в повышение безопасности дорожного движения, включая акции комиссии глобальной дорожной безопасности и кампанию Сделаем дороги безопасными Фонда международной автомобильной федерации. С последних до времени публичных ролей – посредник социальной ответственности компании Bacardi Limited в рамках кампании Чемпионы за ответственное потребление алкоголя. Если Шумахер говорит, который с готовностью довольно распространять идею, который алкоголь и вождение несовместимы, он нисколько не лукавит. В правильности Михаэля Шумахера некоторый итальянцы (и не только они), вероятно, находят те черты, какими хотели желание владеть сами, однако не получается. Преимущественно это касается семейных ценностей – тогда образцовому семьянину Михаэлю нет равных между звезд спорта и шоу-бизнеса. Чем сильнее пресс публичности, тем ревностнее он оберегает особенный малый мир. А в вопросы о спортивных успехах детей отвечает: Я хочу, чтобы они прожили свою жизнь, а не мою. Настоящий знаменитый и другой -- и обчелся с самых богатых спортсменов начала столетия недавно признался, который максимальная сумма, которую он позволил себе проиграть в казино, – десять марок. О его прижимистости ходят легенды, но он этого и не стесняется: Я не люблю бросать деньги в ветер. С предметов роскоши позволил себе только личный самолет, и и то только с соображений экономии времени, а да он любит только нужные и полезные багаж. Для таблоидов – весь не открытие, но это им скучно, а не Шумахеру. Он правильный (и в взгляд многих – даже несколько показушно) не до принуждению: он простой такой, который есть. Считающий себя до натуре раскованным и открытым. До известного предела и не в течение всяком месте. В январе Тысячи девять-го ему исполнилось Сорок лет. Он, конечно, знает больше, чем говорит, и ему известно вещь такое, о чем миллионы людей и не подозревают. Недавно его спросили, почему его главная в жизни главенство не берет итальянских гонщиков. Он ответил, который Феррари берет лучших. Скромно и со вкусом. Но мне больше до душе другая его выдумка, в чем-то исчерпывающая: Я такой а человек, как безвыездно, только быстро вожу машину. Начинать что, водил – если в прошедшем времени. Только для Шумахера это ничего не меняет. Шумахера никогда не видели унылым, он мог смеяться даже наутро после прохождения Сто шестьдесят тестовых кругов. Железная Задница – рабочее имя, но уважения в нем не меньше, чем в Красном Бароне. Машины Шуми называли мобильной стройплощадкой – он ни их не щадил, ни себя, постоянные изменения были нормой. Дитя и дитя около него родились до начала пятилетнего воцарения Михаэля в троне Формулы-1. Перед первым чемпионским сезоном в Феррари он сказал: Я счастлив в браке, около меня отличная семейство, успешная карьера, хороший счет в банке. До поводу счета ему в Италии не попеняли. Для тому а никто желание не согласился платить мне столько, если желание я не отдавал взамен то, который отдаю. Он – отдавал. Надо жить беспричинно, как есть: не считать себя исключительным и бессмертным, но верить в жизнь. Книга Italia
0 коммент.
Отправить комментарий